Манифест "Просветконсерва". Просвещенный консерватизм и просвещенные консерваторы — кто они?

Мелким зелёным шрифтом приведён текст манифеста Н.С.Михалкова.

Просвещенный консерватизм есть
консерватизм истинный. Он не имеет ничего
общего с «реакционностью», «застоем»,
«охранительством» и «нежеланием перемен».

Ну, уж коли пошёл разговор о консерватизме, истинном или ложном, следует выяснить, а что это вообще такое. Заглянем-ка в википедию. В английской версии читаем:

Conservatism is a political and social philosophy that promotes the maintenance of traditional institutions and supports, at the most, minimal and gradual change in society. Some conservatives seek to preserve things as they are

Краткий перевод: философия сохранения традиционных (общественных) институтов и поддержки, в большинстве случаев, минимальных и постепенных изменений в обществе. Некоторые консерваторы СТРЕМЯТСЯ СОХРАНИТЬ ВСЁ КАК ЕСТЬ.

В русской же википедии читаем:

Консервати́зм — идеологическая приверженность традиционным ценностям и порядкам, социальным или религиозным доктринам. В политике — направление, отстаивающее ценность государственного и общественного порядка, неприятия «радикальных» реформ и экстремизма. Во внешней политике ставка на укрепление безопасности, применение военной силы, поддержку традиционных союзников, во внешнеэкономических отношениях — протекционизм.
Следует отличать от ретроградства как от стремления вспять и враждебности к нововведениям и от традиционализма. Современный консерватизм (неоконсерватизм) иногда оказывается даже более гибким и подвижным чем другие политические течения. Примеры - реформы Рейгана в США, реформы Тэтчер в Великобритании.

Это написал точно какой-то «михалков». Ни религиозность, ни неприятие экстремизма, ни применение силы в западной версии к характеристикам консерватизма не относятся. Зато враждебность нововведениям а русской версии вынесена за пределы консерватизма, в то время как в английской версии (там, кстати, о «гибкости» Рейгана и Тетчер – ни словечка) является его разновидностью!
В качестве арбитра попробуем привлечь классическую энциклопедию Брокгауза и Эфрона, формулировка из которой приведена в русской версии википедии:

Консерватизм — направление в политике, отстаивающее существующий государственный и общественный порядок, в противоположность либерализму, требующему необходимых улучшений и реформ…


Это даже пожёстче будет, чем английская википедия. Именно такое значение слово «консерватизм» имело в русском языке исходно. На лицо явная попытка нынешних «философов» вытравить из термина «консерватизм» его исходное значение: «консервировать». Получается, что «абсолютный консерватор» не является «консерватором» вовсе. Тот, кого Брокгауз и Эфрон читали консерватором, согласно русской википедии таковым считаться не будет. А Михалков, соответственно, одарит его эпитетом «не истинный». Но в чём критерий истинности? Где та грань, которая отделяет бесконечно малые изменения от полной неизменности?

Русский мыслитель Николай Александрович Бердяев дал яркую и точную характеристику его основных начал:

«Консерватизм поддерживает связь времен, не допускает окончательного разрыва этой связи, соединяет будущее с прошлым. Консерватизм имеет духовную глубину, он обращен к истокам жизни, связывает себя с корнями. Истинный консерватизм есть борьба вечности со временем, сопротивление нетленности тлению. В нем живет энергия не сохраняющая только, но преображающая».

Высокая поэзия! КАК сказано! “Борьба вечности со временем...” У бердяевских лис мех намного белее, чем у михалковских!

В России, как и в Западной Европе, историческими предшественниками истинного, или просвещенного, консерватизма были свободомыслящие аристократы-государственники.

Александра Сергеевича Пушкина князь Петр Андреевич Вяземский величал «либеральным, или свободным, консерватором». Николай Васильевич Гоголь на страницах книги «Выбранные места из переписки с друзьями» предстает перед нами как просвещенный российский консерватор.

Уж не в общении ли с декабристами проявлял Пушкин свой “консерватизм”? Гоголь же как мыслитель-социолог известен не больше чем Пушкин. Гораздо более заметный след в рассматриваемой области оставили Достоевский, Толстой и Чехов. Причём первый был консерватором отнюдь не “просвещённым” - махровым реакционером, ни больше - ни меньше. Толстой был скорее революционером, хоть и весьма оригинальным. Как это ни забавно, “просвещённым консерваторам” с наибольшим основанием можно было бы назвать Чехова. Вот кто действительно не верил в революции, терпеть не мог “прогрессивное” пустословие (привет Михалкову!), но при этом прекрасно понимал глубину ямы и масштаб необходимых изменений. Магистральным путём развития было для Чехова развитие прав и достоинства личности (“вызавливать раба по капле”). Вероятно поэтому в михалковском списке “просвещённых консерваторов” Чехов не значится. А вот кто зато значится:

К просвещенным консерваторам принадлежат выдающиеся представители государственной бюрократии, пережившие свой звездный час в эпоху царствования императоров всероссийских Александра I, Николая I, Александра II, Александра III, Николая II.

Все они были убеждены, что сильное государство, осуществляющее реформы во благо своего народа, является надежным залогом для процветания Великой России.

Список очень удобен. Потому что люди всё солидные, вида консервативного, и вроде как на непросвещённых невежд не похожи. Идеальные свадебные генералы. Другое дело те, кто стоял за их спинами. Сперанский, Аракчеев, Победоносцев - именно эти люди определяли направление реформ, и в понятие “просвещённые консерваторы” они вписываются с большим трудом. Александр I балансировал между либералом Сперанским и реакционером Аракчеевым, Николай I уделял паровозам гораздо больше внимания, чем назревшим реформам, Александр II вынужден был наверстывать упущенное, Александр III в компании с Победоносцевым упустил навёрстанное, и, наконец, Николай II окончательно пустил паровоз под откос. Не слишком привлекательная история российского “просвещённого консерватизма”.

Митрополит Филарет (Дроздов), автор Манифеста 1861 года, освободившего крестьянство России от многовековой крепостной зависимости, является ярким примером церковного деятеля просвещенно-консервативного направления.

Не был Дроздов автором. Скорее - цензором. И вообще был противником реформы. Видимо, очень Михалкову хочется выставить православных иерархов авторами судьбоносного Манифеста. Документа самого что ни на есть радикального, имеющего к “консерватизму” отношение только в части своей нерешительности и половинчатости.

Весомый вклад в разработку теоретических основ «просвещенного консерватизма» во второй половине XIX и в первой половине XX века внесли русские мыслители К.Н. Леонтьев, Б.Н. Чичерин, П.Б. Струве, С.Л. Франк, И.А. Ильин и Н.Н. Алексеев.

А вот это уже “теплее”. По этим фамилиям можно составить представление о сути “просвещённого консерватизма”. Итак, о К.Н.Леонтьеве в википедии читаем:

Проповедовал «византизм» (церковность, монархизм, сословная иерархия и т. п.) и союз России со странами Востока как охранительное средство от революционных потрясений

Просвещённее консерватизма и представить себе трудно. Б.Н.Чичерин был намного либеральнее, выступая за конституционную монархию :

"Монарх представляет начало власти, народ и его представители — начало свободы, аристократическое собрание — постоянство закона, и все эти элементы, входя в общую организацию, должны действовать согласно для достижения общей цели".

Следующие две фамилии - это “веховцы”, озабоченные внедрением, по сути, тех же самых “просвещённых” идей в умы потрясённой революцией 1905-го года интеллигенции. Струве осуждает “безрелигиозное отщепенство от государства” и ратует за “воспитание народных масс”, Франк бичует “нигилистический морализм” и “нигилистический утилитаризм”. При том что в том же сборнике Струве, укоряя марксистов, опирался на победу утилитаризма на западе (“Бентам победил Маркса”). Что нового для России в сочетании религии с государственной идеей и почему лекарство, неэффективное в течение столь долгого времени, вдруг спасёт больного, Струве с Франком не объяснили.
На самом деле, первые четыре фамилии вполне можно было бы опустить. Настоящие духовные предтечи Михалкова (а ранее - и Солженицына) - “евроизийцы”, к числу которых принадлежат И.А. Ильин и Н.Н. Алексеев. Евразийское движение возникло как продолжение славянофильства в попытке осмыслить упрочение в России власти коммунистов и рост националистических настроений в Европе. И то, и другое они попытались трактовать как этап на пути к утверждению собственных идей. Ильин хвалил Гитлера и не гнушался жить на германские деньги, Алексеев радовался, что “советская система дает возможность удачно сочетать наличность стабилизированного общественного мнения с его динамикой”. Левое крыло евразийцев так и вообще довольно скоро превратилась в филиал ГПУ.
В области теории евразийцы были не менее бессовестными демагогами, чем Михалков. Ильин, к примеру, обосновывал нецелесообразность демократии для России в том числе и “необходимой экономией сил (люди живут на свете решительно не для того, чтобы политиканствовать)”. В трудах Алексеева можно найти чуть ли не все основные положения опусов Солженицына и Михалкова. Только Солженицын загримировал идеи Алексеева под картину “купчиха за чаем”, а Михалков - заболтал до состояния бреда. Сам же Алексеев предельно ясен и циничен. Он писал для “своих”, и не пытался скрывать свои намерения и взгляды. Демократия - это, по Алексееву, “общественная неврастения”. Государством должна править “национальная идея”, выражаемая “через каких-то заместителей”. Заместителями будет служить новое “дворянство национальной идеи”. “Советы” подготовили идеальную почву для внедрения нового порядка - надо только заменить коммунистическую идею на национальную. “Выборы при советской системе, если они делают не нужными партии, то они отнюдь не упраздняют свободу обнаружения мнений и борьбу различных течений среди избирателей.” Осталось только уточнить, ЧТО Алексеев считал национальной идеей. Впрочем, какие могут быть сомнения. Конечно же, монархию. В своей работе “Русский народ и госудрство” Алексеев доказывает это при помощи ... народных пословиц. Они, оказывается, однозначно свидетельствовали о народной любви к Иоанну, Грозному во всех смыслах слова. Вот только чуть ранее в той же работе Алексеев говорит о запустении, постигшем Россию в конце правления И4, о заброшенности 90% обрабатываемых земель и бегстве крестьян в казаки. Что и говорить, довольно странная любовь к твёрдой монаршей власти.
Понятно, что от агрессивного (Ильин) и циничного (Алексеев) евразийства даже не пахнет “просвещённым консерватизмом”. А вот чем пахнет... Выше упомянутый Бердяев весьма резонно утверждал, что евразийство “может обернуться русским фашизмом”. Это же самое предположение можно адресовать и Н.Михалкову.
Кстати, Бердяев подметил ещё один очень интересный момент. Евразийцы ратуют за православие и русскую идею, но:

Для них Московское царство есть крещеное татарское царство, московский царь - оправославленный татарский хан. И в этом близком сердцу евразийцев царстве чувствуется непреодоленное язычество азиатских племен, то непреодоленное магометанство. Христианство не вполне победило в евразийском царстве. Любовь к исламу, склонность к магометанству слишком велики у евразийцев. Магометане ближе евразийскому сердцу, чем христиане Запада. Евразийцы готовы создать единый фронт со всеми восточно-азиатскими, не христианскими вероисповеданиями! против христианских вероисповеданий Запада. ... И это есть несомненное извращение религиозной психологии, частичная измена христианству.


Было за что Ильину окрестить его “Белибердяевым”!

Высокопрофессиональный образец успешной просвещенно-консервативной печати в России представляла собой в конце XIX — начале XX века газета Алексея Сергеевича Суворина «Новое Время», являвшаяся, по свидетельству современников, настоящим «парламентом мнений».

Просвещенно-консервативных взглядов в политической и государственной деятельности придерживался величайший реформатор начала XX века — Петр Аркадьевич Столыпин.

Члены «Союза 17 октября», внесшие в 1905 году в практику политической жизни России принцип солидарного осуществления реформ представителями государственной бюрократии и гражданской общественности и видевшие свою главную цель в «мостостроительстве» между земским самоуправлением и верховной властью, являются историческим примером партийного объединения просвещенных консерваторов, сыгравшего значительную роль в деятельности Государственной думы третьего созыва.

Столыпин, безусловно, был реформатором в области экономики. Деятельность которого показала, что без реформ в области политики экономическме реформы - бесполезны.

Суворин и октябристы - это российские буржуи, чёрствые к нуждам своего народа (Чехов без особого успеха пытался привлечь Суворина к борьбе с последствиями голода) и не желающие, по существу, ничего менять. Их вполне удовлетворил царский манифест, оставлявший всю полноту власти в руках царя - того самого, под руководством которого страна очень скоро полетела в открытую пропасть. Таков был итог “просвещённого консерватизма”.

Мировая и отечественная история учит: все важнейшие реформы, направленные на модернизацию, успешно осуществлялись только в том случае, если они проводились государственными, общественными и церковными деятелями России центристской, просвещенно-консервативной ориентации.

Вообще-то реформам требуется поддержка народа. А “ориентация деятелей” - дело десятое. В тираниях, конечно, поддержка народа не обязательна. Впрочем, до поры до времени. Месть народа бывает страшна.

А «разруху в стране и головах», принесшую и приносящую России тяготы, невзгоды и испытания, творили и творят проповедники радикального прогресса и неистовые вожди либеральных буржуазно-демокраических и пролетарских революций.

Здесь Михалков не далёк от истины. ЛЮБАЯ революция влечёт тяготы и т.п. Только вот движение страны и в либеральном, и даже в пролетарском (т.е. отъём собственности у буржуев - см. спектакль “Путин + Ходорковский = любовь”) ныне вовсе не требует революций – времена изменились. А вот прогресс России нужен сегодня именно радикальный. Хотя бы по тому, что по уровню коррупции мы сравнялись с Папуа Новой Гвинеей.