Манифест «Просветконсерва». Власть

Мелким зелёным шрифтом приведён текст манифеста Н.С.Михалкова.

Власть есть свободно принимаемая
и добровольно поддерживаемая
народом сила, основанная
на нравственном авторитете
и представленная в избранной
личности.

Если фраза начинается со слов «власть есть», значит, далее следует ОБЩЕЕ определение «власти». Но разве власть всегда «добровольно поддерживается народом», всегда основана на нравственном авторитете и всегда избирается? К тому же, почему власть должна быть представлена в «избранной личности» (кстати, «избранные» - случаем не в смысле «круг избранных»?), да ещё в единственном числе? Существует ведь ещё и высшая законодательная власть в виде Парламента.

Слабая власть — не власть, а самообман и обман. Власть, не вызывающая уважения, — не власть. Власть социально бессильная — источник бедствий и разрушения.

Россия — государство великое и огромное; перед ней всегда стояли, стоят и будут стоять грандиозные цели и долговременные задачи.

Изменить все быстро, получить все сразу в России хотели и хотят давно, еще со времен Петра Великого. Реформы и войны веками теснили одна другую. За ними шли бунты и революции.

Многое было достигнуто и освоено, но мало удержано и сохранено. А в итоге… все что-то не получалось.

И не получится!

Надо, наконец, понять и раз и навсегда усвоить, что Россия — континентальная Империя, а не национальное государство. У России другой масштаб, другая мера, другой темп и ритм бытия. Нам нельзя торопиться. Воля и вера, знание и сила, мудрость и терпение — вот верный рецепт для любой российской власти, а тем более для власти, занимающейся реформами.

Мы убеждены — тот, кто ратовал и ратует в России за скорые реформы, тот не понимает природы российской государственности и подрывает корневое бытие нации, личности и государства.

Просто дирижёры задавали неверный темп. Ну ладно, темп, но ритм-то тут причём? Если темп – это скорость следования неких протяжённых объектов (в данном случае, реформ), то ритм – это соотношение длительностей этих объектов. К реформам означенное понятие никоим образом не может быть привязано. Ещё один пример того, что Михалков говорит, не думая – лишь бы звучало красиво.
По поводу темпа реформ. А каких реформ? В чём реформы-то? Михалков уже столько страниц извёл, но за «братской солидарностью», «правой и правдой» и прочими красивыми словами никаких действительных, ощутимых изменений не видно. Логично предположить, что «темп» должен быть «ленто», а ритм – как кардиограмма у трупа – именно так, по Михалкову, положено проходить «реформам» в «континентальной империи».


Российская государственная власть должна быть мудрой сильной и терпеливой или ее не будет вовсе.

А чтобы быть мудрой сильной и терпеливой, власть в России должна стать единой властью государства, гражданского общества и личности.

Эффективность российской власти определяется в глазах граждан не столько объемом контролируемой ею собственности, сколько действенностью, сбалансированностью и результативностью государственных и гражданских реформ, а также созданием политических, экономических и правовых механизмов, обеспечивающих реализацию консолидированных интересов личности, гражданского общества и государства в нашей стране. .

Прям как в известном анекдоте времён социализма: «Всё для человека, всё для блага человека, … и мы даже знаем имя этого человека». Михалков «консолидирует интересы» одной, в единственном числе, «личности» с «интересами государства». А что если личностей бeдет две? Или, не ровён час, три? И как будет проходить «консолидация»: государство должно приводить свои «интересы» в соответствие с интересами личности или наоборот?
Государство призвано выполнять волю народа. Михалков это напрямую не отрицает, но и не утверждает, оставляя вариант, что народу придётся подстраивать себя под нужды государственного франкенштейна (что мы имеем уже и ныне).

Вспомним слова Ивана Александровича Ильина:

«России нужна власть сильная, но дифференцированная.
Сильная, но выдержанно-правовая. Сильная, но не просто бюрократическая.
Сильная, но децентрализованная. Воински закрепленная,
но лишь в виде последнего аргумента. Полицейски
огражденная, но не преувеличивающая компетенцию полиции»..

Я тут только напомню, что Ильин – это тот, кто очень тепло отзывался о Гитлере и считал, что демократия России ни к чему.

Мы считаем, что верховную власть в России следует мыслить как единую и единственную, правовую и правдивую власть. Прототип такой власти исторически нам близок и понятен. В настоящее время он конституционно закреплен и представлен в должности Президента России. .

Это можно понимать как утверждение, что Президент является «ЕДИНСТВЕННОЙ» властью в России (кроме верховной власти никакой другой нет), он всегда ПРАВ («правовая власть») и всё, что он ни скажет, есть ПРАВДА («правдивая власть»). В настоящее время ничего подобного «конституционно не закреплено».

Верховная власть всегда имела в России исключительное значение. У нас от главы Верховной власти, от его личных нравственных качеств зависело многое, если не все.

Слова Константина Петровича Победоносцева, сказанные наследнику российского престола в 1876 году, и сегодня могут быть спокойно обращены к Президенту Российской Федерации:

«Вся тайна русского порядка и преуспеяния — наверху,
в лице верховной власти. Там, где вы себя распустите, там
распустится и вся земля. Ваш труд всех подвигнет на дело,
ваше послабление и роскошь зальют всю землю послаблением
и роскошью. Вот что значит тот союз с землею, в которой вы
родились, и та власть, которая вам суждена от Бога». .

Мракобес-монархист Победоносцев начертал девиз России до XXI века включительно.

Наряду с верховной президентской властью, в России существует власть высшая, управляющая. Она конституционно разделена на три ветви: законодательную, судебную и исполнительную. .

Тут уместно вспомнить знаменитое изречение из Оруэлла: «Все животные равны, но некоторые – РАВНЕЕ». В этой фразе очевидный нонсенс порождён путём применения корректной логической схемы к некорректным аргументам. Дело в том, что понятие «равенство» относится к классу «абстрактное соотношение», в который входят ещё только два понятия: «более» и «менее». Абстрактные отношения фиксируют конкретные факты в результате применения к определённым свойствам объектов. К примеру, по отношению к свойству «освещённость» это будет «светлее» (более освещенный) или «темнее» (менее освещённый). У Оруэлла абстрактное соотношение применяется, на первый взгляд, напрямую к объектам (люди), однако на самом деле здесь подразумевается свойство «наделённость правами». Так практически во всех языках: «люди равны» означает «люди равны в правах». Однако тот факт, что свойство опущено, позволяет героям Оруэлла поместить на «вакантное» место фантастическое свойство «равность», применив таким образом абстрактное отношение к самому себе. Контраст ясности логической схемы и бредовости результата делает фразу невероятно смешной. Однако за очевидным нонсенсом здесь достаточно ясно проглядывает смысл лжи («нонсенс-мотив», «смысл психиатра»). Автор сентенции желает провозгласить неравенство, но не в силах атаковать сверх-белое понятие «равенство». Любая атака на сверх-белые понятия арбитражных когнитин обречена. Скажи они «мы за правовое неравенство», и – вовек им не отмазаться. Сверхбелые понятия не являются объектом дискуссии – они могут почернеть только в результате длительных, растянутых в истории, изменений общественнго мнения. Однако в обществе всегда существует зазор между когнитиной (парадигмой, системой моральных ценностей) и реальностью. Чиновник знает, что брать взятки плохо, но тем не менее их берёт. Если чиновник умный, он будет это делать молча. А если дурак – попытается сочинить соответствующий «нонсенс-манифест». Примером такого манифеста как раз и является «равнее». Методика нонсенс-манифестов проста: сначала идёт псевдо-декларация сверх-белого тезиса: «все люди равны» или, как у Тосьи в фильме «12», «закон превыше всего». Далее следует союз «НО», который, на самом деле, и является главным носителем нонсенс-смысла в нонсенс-манифесте. Ибо далее следует нонсенс-ассоциация – текст, который прямого смысла не несёт («равнее», или в случае с Тосьей «что делать, если милосердие превыше закона?»), зато ассоциативно связан с отрицанием исходной декларации («-нее» - значит в большей степени, у Тосьи: «милосердие превыше»). Направление для «нужных» ассоциаций задаёт союз «но».
В рассматриваемой главе атакуется сформулированный Монтескьё ещё в 18-м веке сверх-белый тезис о равенстве и независимости трёх ветвей власти: законодательной, исполнительной и судебной. Михалков не может прямо отрицать высшую власть Парламента и суда, и он это, как и положено в нонсенс-манифесте, постулирует. Но (хотя союза «но» у михалкова нет, зато…) далее следует объявление президента (испокон веков относившегося к исполнительной власти) ВЕРХОВНОЙ властью. Михалков как бы говорит: Парламент – это высшая власть, но Президент – власть верховная. С точки зрения русского языка это нонсенс, ибо «высшая» и «верховная» обозначают в нём одно и то же. Дальше работает нонсенс-ассоциация, которой помогают сам факт противопоставления (аналог союза «но») и целый букет возвышающих терминов, которым одаривает президента Михалков («единая и единственная»). Выяснить, кто для Михалкова «равнее», не представляет никакой сложности.
Тезисы Михалкова напрямую противоречат Конституции РФ, однако о её пересмотре – ни слова. И понятно почему: помещение президента над парламентом и верховным судом (их Михалков уморительно называет «управляющей властью» - будто власть может быть не-управляющей) – это, по сути, провозглашении монархии. Такое Михалкову не по зубам: монархия – понятие сверх-чёрное.


Говоря о верховной и высшей власти, мы должны различать три понятия: сила, власть, авторитет. Но одного различения недостаточно. Не менее важным для нас является их объединение, выраженное в словосочетании: «авторитетная сила власти».

На практике это означает:

— во-первых, безусловное признание превосходства верховной, руководящей власти со стороны всех, кто ей подчиняется, причем подчиняется добровольно, без принуждения, а не от безысходности или корысти ради; .

«Превосходство?» А как же принцип равенства, заложенный в конституциях всех приличных стран, в том числе и РФ? Михалков по сути возвращает сословное государство, в котором пока читаются два сословия: Президент и все прочие.

— во-вторых, четкое понимание того, что высшая государственная власть, власть управительная (законодательная, исполнительная и судебная) действует строго в своей сфере, в рамках установленных Конституцией полномочий, согласовывая все принципиальные решения федерального, регионального и местного уровня с гражданской общественностью. .

Это видимо надо понимать так, что верховная власть Конституции не подчиняется (Конституция ей подчиняется?). Каким образом «высшая» власть» будет согласовывать «принципиальные решения» с общественностью? И кто будет определять, какие решения являются «принципиальными»?

Мы убеждены, что авторитетной и сильной государственной властью в современной России может быть только «родная и близкая для нас власть». Та власть, в которую мы поверим, которая сумеет объединить нас вокруг созидающего в любви «да», а не вокруг разобщающего в борьбе и ненависти «нет». Та власть, которая даст нам почувствовать страну «своей», а народ — «нашим».

Это внутреннее свободное соединение личности с нацией, гражданина с обществом, подданного с государством в конечном счете нелогично. Оно идет не от ума, а от сердца. И достигается не административным принуждением, а гражданским и церковным послушанием, следованием правилам поведения, содержащимся в нормах ПРАВА и заповедях ПРАВДЫ. .

Я ржу и падаю под стол. Ну, конечно, НЕЛОГИЧНО! Ни в одной стране, никогда такого ещё не случалось! Любой честный человек на месте Михалкова тут посыпал бы голову пеплом и отправился снимать 10-ю серию «Утомлённых солнцем». Как бы не так. Осенил крестным знамением – и явил рай земной. Как в кино!

Торжество закона и порядка в стране опирается на наличие у граждан развитого правосознания, духовных идеалов, нравственных ценностей и моральных норм, разделяемых личностью, гражданским обществом и государством. В свою очередь «авторитетная сила власти», действующая в условиях «развитого правосознания», придает легитимность публичному государственному строю и гарантирует строй гражданский, частноправовой. .

Где в России Михалков увидал сие «развитое правосознание»? Не в станице ли Кущёвской?
Легитимность государственному строю придают Конституция, закрепляющая естественные права граждан и строгое следование ей властей, сформированных в результате честных выборов. А вовсе не «авторитетная сила власти».

Ограничение свободы человека властью возможно. Но возможно тогда и только тогда, когда это ограничение принимается им добровольно, свободно и доверительно. Русский человек подчиняется другому человеку, миру и государству не самим по себе, а из чувства любви к Богу, Родине и Отечеству.

Важно понять: власть — это проблема не только для того, кто подчиняется, но и для того, кто подчиняет. Именно для последних она — тяжкая ноша и громадная ответственность.

Об этом напоминают слова, обращенные в 1879 году К.П. Победоносцевым к представителям государственной власти «всех времен и народов»:

«Если бы вы понимали, что значит быть государственным
человеком, вы никогда бы не приняли на себя этого страшного
звания: оно везде страшно, а особенно у нас в России. Ведь это
значит: не утешаться своим величием, не веселиться удобствами,
а приносить себя в жертву тому делу, которому служишь,
отдать себя работе, которая сжигает человека, отдавать
каждый час свой с утра и до ночи быть в живом общении
с живыми людьми, а не с бумагами только».

Государственная власть — это личная жертва, приносимая на алтарь Отечества! .

Они мечтали разносить пиццу, но принесли себя в жертву, и теперь ездят на мерседесах в кортежах с мигалками.
Если посмотреть декларации о доходах рассийских чиновников, то многие из них и впрямь уже заработали себе «дожитие» на Канарах. Но продолжают «жертвовать собой». Наверно потому, что лишняя копейка никогда не помешает.

Власть, авторитет и сила государства жизненны и необходимы, когда принимаются его гражданами в порядке внутреннего добровольного признания, уважения, доверия.

Это начало свободной лояльности, преданности на совесть, добровольного содействия, сердечного законопослушания есть крепчайший цемент всякого государства, источник созидательной силы государственной власти.

Свободная лояльность гражданина как существеннейшая черта просвещенного консерватизма закладывает основу для становления культуры российского правосознания.

На протяжении всей своей истории Россия гибла и распадалась, как только обнаруживался недостаток свободной лояльности. Она распадалась от «кривизны и воровства», а спасалась свободной и жертвенной аккумуляцией прямых душ.

Потому все то, что подрывает свободную лояльность, должно устраняться из жизни государства и гражданского общества, а все то, что усиливает ее, должно в них утверждаться и культивироваться.

Так было в России раньше, так будет в ней и впредь. .

«Лояльность как основа правосознания»? Напомню Михалкову рассказ Чехова «Злоумышленник», где весьма лояльный герой («Нешто мы некрещеные или злодеи какие?» ) с чистой совестью пускал поезда под откос. Убийцы, в своём большинстве, лояльны власти. Нелояльность – свойство тех, кто находится к власти в оппозиции. Убийцы в оппозиции не находятся, оппозиционеры – не убивают.
Михалковский проект учреждения единомыслия в России утопичен, но не утопично (и мы это знавали на практике) уничтожение инакомыслия под предлогом мнимого торжества лояльности.
Ну а фразу «Россия спасалась свободной и жертвенной аккумуляцией прямых душ» - в собрание сочинений «Козьмы М.»