Раневская + Лопахин = любовь

В связи с одним разговором вспомнил свою давнишнюю дискуссию о "Вишнёвом саде".

У меня вызывают стойкое неприятие "интерпретации", в которых постановщики "читают между строк вместо строк". Но если в случае с Черняковом это всё-таки была опера, искусство слегка шизоидное, то Чехов... Предельно трезвый, предельно простой. Прыгать у него на столе - просто глупость и пошлость. Принято считать, что Чехов допускает свободу трактовок. Всё так, но только "трактовок зрителя", а не трактовок исполнителя. Зритель может по-разному относиться к Раневской (осуждать, сочувствовать...), но это не значит, что Раневская может позволить себе на сцене щупать Фирса за интимные места.
На самом деле, ВС, в отличие от большинства произведений позднего Чехова, и свободу зрителя серьёзно ограничивает. В нем всё довольно однозначно и, чтобы пьеса не была совсем прямолинейной, Чехову пришлось хитрить, "прятать монстра". Лично мне это не импонирует, но, к счастью, у ВС есть "второй слой", символический, в котором разворачивается полемика о судьбе культуры. Концепция Крюшонуса-Миронова означает, что этот второй слой они просто проигнорировали, сведя ВС к понтовой мелодраме.

Источник

Перечитал и решил, что был не совсем прав. Лопахин - конечно, монстр. Он - будущая гибель России. Но не всё так просто. Вполне вероятно, что порыв помочь Раневской был искренним, хотя и бессмысленным из-за недееспособности Раневской. Аристократия, создавшая "САД", оказалась совершенно не приспособленной к новым, капиталистическим, правилам игры. Чего ждал Лопахин от Раневской? Предложения "давайте составим бизнес-план"? Раневская оказалась в положении выпускницы пансиона благородных девиц, от которой требуют решения сложной математической задачи. Девушек её круга ничему такому даже близко не учили (впрочем, как и юношей). Отсутствие встречных шагов со стороны Раневской Лопахин вполне мог расценить как выражение надменности, презрения к себе лично... Ну, при условии что он был полный дурак. В этом случае сцена с шампанским становится попыткой глумления над поверженной Раневской. Но для того чтобы вести себя так, нужно быть не только дураком, но и садистом. Нет, на Лопахина не похоже. Он не настолько пассионарен. И к тому же ему предлагают жениться на Варе - значит, всё-таки не презирают. Более , того, женитьбой у него практически просят одолжения. Которого Лопахин не делает. Вот здесь, видимо, и кроется ключ к пониманию образа: Лопахин упивается своей силой, и раневские для него - люди второго сорта. По доброте душевной он даже хотел пойти им на встречу. Но вот не оценили - им же хуже. Для него, на самом деле, не существует никого вокруг. Он замкнут в самом себе. За его покупку все должны выпить шампанского. Что они при этом испытывают - ему плевать. Его эмоциональность сродни эмоциональности уголовника, который сегодня клянётся в дружбе, а завтра вонзает нож. Чувства как декорация. Пожалела тётя в детстве избитого мальчика - какая она хорошая! Что у нас на завтра? Ах, да. Рубка вишнёвого сада... События совершенно не выстраиваются в систему. Это напоминает чеховского (в реале) папашу, сочетавшего глубокую набожность с безбожной жестокостью. Поступки и мораль живут в разных измерениях и не складываются в единую систему. Да и нет никакой системы. Нет культуры. Нет САДА. В руки таких вот людей вскоре попала Россия. И они срубили всё. В том числе и самих себя. Это Чехов, видимо, тоже предсказал - в том месте, где Петя Трофимов советует Лопахину воздержаться от строительства дач на месте срубленного сада.

Язык как носитель смысла и как ритуал

Язык - продукт общественного соглашения. И "учёные" диктовать ему какие-либо правила не могут. Это как если бы физики посовещались и решили узаконить модель всемирного тяготения, которая соответствует неким "правилам", но противоречит реальности. Правила есть результат анализа реальности, они могут использоваться для прогнозирования новых явлений, но не могут предъявлять требования к этим явлениям, становиться НАД фактами. Так что если в народе бытует «блоггер», а по чьим-то правилам выходит «блогер», то забудьте про правила.
Впрочем, у «законников» есть шанс – его им даёт общественная природа и неточность соглашения. К примеру, напИшите вы «блогггер» (или даже «блохер») - и я вас всё равно пойму. Система распознавания у человека работает гораздо лучше, чем в поисковике гугл. А значит, мы с вами соглашаемся не на «блоггер», и не на «блогер», а на некую приблизительную звуковую конструкцию – сиречь морфему. И нет особой разницы, в какой форме она будет реализована. Я вот давно уже почти всегда пишу «щас» вместо «сейчас». Разе кто када меня не понял? Недавно столкнулся с сетованиями: некий товарищ проанализировал кол-во употреблений «щас» и пришёл в ужас: грядёт эра безграмотности. Страх оказаться безграмотным и есть, видимо, главный двигатель языкового нормирования. Когда мы (хотя, наверное, не вы) слышим в электричке «извините, что я к вам обращаЮСЯ», мы ассоциируем эту лексему с определённым социальным классом. Язык оказывается носителем не только семантического значения, но и социального статуса говорящего. Он становится социальным кодом. А социальный код – это уже нечто, что не имеет прямого значения, как не имеет значения галстук, который требуется носить в офисе. Это не знак, а ритуал. Чистоту же ритуалов всегда блюдут жрецы. Комиссии и комитеты. И всё же «ритуальность» для лексем – вторична. «Российскую газету» можно заставить писать «блогер», закомплексованных подростков – тоже, наверное. Но люди свободные и незакомплексованные будут изъясняться так, как им нравится. Плевать мне, что малограмотная деревенщина пишет «щас» - это даже прикольно. Кстати, огромное удовольствие – экспериментировать с языком, генерить новые морфемы (а не просто словоформы) и находить у респондента их ассоциативное понимание. Язык - как секс. Церковь рекомендует сверху, но…

Источник

Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать

Позавчера в США прошли очередные выборы в парламент. Результат был, в общих чертах, известен заранее. Республиканцы завоевали Палату Представителей и едва не оседлали Сенат. Причина - не столько недовольство демократами и Обамой лично, сколько кризисное состояние экономики, принципиально новых рецептов оздоровления которой республиканцы не предложили. Впрочем, оригинальные идеи у них всё же были. Представитель модного радикального “движения чаепития” (“ти-пати”) Карл Паладино, претендовавший на пост губернатора Нью-Йорка, заявил о своём намерении “взяться за бейсбольную биту”. Неудивительно, что столь радикальные методы шокировали значительную часть однопартийцев Карла, организовавших движение в поддержку его демократического оппонента. “Когда я увидал его вебсайт, я решил, что тупее его быть не может” - отозвался о Карле один из “ренегатов”. О другом подобном примере - Кристине О’Доннелл, проколовшейся на незнании азов американской конституции, я тут недавно уже писал. И Карл, и Кристина проиграли свои выборы. Впрочем, многие другие представители “чайников” успеха всё-таки добились. Так что непонятно, помогли “чайники” республиканцам или, наоборот, навредили. Как бы то ни было, это скорее сюжет для мелодрамы, чем судьбоносное для США событие. Демократы, республиканцы... Никто не знает, что делать с американской экономикой.
Эту самую экономику можно сравнить с велосипедом - он не падает только когда едет, а стоит ему замедлиться - теряет устойчивость. Можно сказать, республиканцы пытаются изо всех сил раскручивать педали, а демократы - ставить подпорки. Подпорки мешают движению вперёд, а раскручивание грозит коллапсом. Который, в общем-то, и случился, когда ипотечный допинг перестал действовать и звёздно-полосатый велосипед оказался в кювете. Сравнение довольно грубое - ибо педели на самом деле стараются крутить все, все накачивают экономику долларовым допингом. Рост, рост, рост - вот что у всех на устах. Но в условиях окончания компьютерного, цифрового, мобильного и прочих бумов, в условиях замедления роста Китая надеяться на дальнейшее “раскручивание колёс” вряд ли разумно. А может, стоит умерить аппетиты и поучиться не падать при снижении скоростей? Америка - достаточно богатая страна, чтобы обеспечить своему населению достойное существование даже при нынешней скорости вращения колёс.