Матрёнин двор

"Матрёнин двор" многократно расхвален как шедевр, положивший начало всей деревенской литературе. У меня этот опус Солженицына немедленно вызвал воспоминание о Чеховском "В овраге", где описана та же среда, те же нравы, та же криминальная норма жизни (раньше торговали гнилью, а теперь торф воруют). В центре повествования тоже - нескладная семейная жизнь с трагической кульминацией. Да и финал похож: жизнь продолжается, суля новые трагедии и неся в себе послевкусие трагедий старых. Ну почти копия. С той только разницей, что Чехов на два порядка умнее, глубже, тоньше, наблюдательнее, поэтичнее, наконец. Удивительно, что Ахматова некогда восхищалась поэтичностью солженицынского "тараканьего моря". Меня это "море" не обаяло: стиль повествования Солженицына настолько жёсток, настолько чужд рефлексии, что в антипоэтичности может поспорить с "Апрельскими тезисами". Это у Чехова - поэзия, а у Солженицына - пафос. Он эмоционален, но совершенно не сентиментален. В этом, наверное, нет ничего плохого. Хуже то, что эмоции Солженицына не совсем адекватны описываемой ситуации. Главная дичь - это то, что Солженицын объявляет свою Матрёну "праведницей". Он даже в заглавие хотел это определение вынести - Твардовский кое-как отговорил. "Праведник" - слово, имеющее религиозное происхождение, но о религии в повести речи не идёт, так что читатель вынужден трактовать его в переносном смысле: человек, поступающий правильно, следующий неким "хорошим" этическим нормам. Даже если Солженицын и намекал на религиозное происхождение этих норм, этика большинства советских читателей была далека от религии (как христианской, так и коммунистической). Её основы были заложены классиками русской литературы, тяготевшими, в основном, к гуманистическим идеалам, даже и религию рассматривая с общегуманистичской точки зрения. Что же предлагал Солженицын в качестве "праведности" на суд советского гуманиста-интеллигента? :

В самом деле! -- ведь поросенок-то в каждой избе! А у нее не было. Что может быть легче -- выкармливать жадного поросенка, ничего в мире не признающего, кроме еды! Трижды в день варить ему, жить для него -- и потом зарезать и иметь сало.
А она не имела...

Cори, "трижды в день варить ему" - это что, называется "что может быть легче"? Нда-с, нет чтобы выращивать "щедрых коров, интересующихся новинками балета"... Читаем дальше:

Не гналась за обзаводом... Не выбивалась, чтобы купить вещи и потом беречь их больше своей жизни. Не гналась за нарядами. За одеждой, приукрашивающей уродов и злодеев.

Да какие там вещи, если топить было нечем? При социализме было модно слово "вещизм", но оно применялось, в основном, к благополучным (относительно) горожанам, охотящимся за дефицитными тряпками. Где в рассказе Солженицына те магазины и те тряпки? К тому же сейчас, в эпоху товарного изобилия, люди,
желавшие некогда носить джинсы "левис страус" (ох и очередищи за ними стояли!) вместо рейтуз фабрики "Большевичка" вызывают только понимание и сострадание. Объявлять их "уродами и злодеями" - глупо и несправедливо.

Далее по тексту:
Не понятая и брошенная даже мужем своим,

Ну, это скорее подвиг мужа, чем Матрёны. К тому же отсчёт таких "праведниц" ведётся ещё со времён Дидоны.

схоронившая шесть детей,
Кто спорит, это трагедия. Но опять же праведность тут ни при чём.

но не нрав свой общительный,
Вероятно, я тоже немножко праведник.

чужая сестрам, золовкам, смешная,
опять-таки не в тему

по-глупому работающая на других бесплатно

Ой-ли? А так ли уж бесплатно? Неужто никаких ответных услуг от своих односельчанок она не получала? Почему Солженицын в этом так уверен? Не надо быть "основателем деревенской литературы", чтобы догадаться, что у одинокой, больной, пожилой женщины в деревне было много поводов обратиться за помощью к односельчанам, что круговая порука, как цемент, скрепляла деревенскую жизнь. Если Матрёна на кого-то пахала, значит она ИМЕЛА ПРАВО обратиться за аналогичной помощью. И если бы ей, "праведнице", отказали "неправедницы", то вряд ли бы она снова впряглась в плуг. А если бы всё же впряглась, то что в том праведного было бы? Получилось бы, что Матрёна - идеальный "строитель коммунизма", которому вменялось работать ни за грош. Забавно, что, употребляя около-религиозный термин, Солженицын льёт воду на мельницу безбожников. А вот православная церковь к нестяжательству (по сути это и есть единственный "подвиг", который приписал Матрёне Солженицын) относилось мягко говоря без энтузиазма. Потому что куда, эх, без окаянного стяжательства денешься? Мир остановится. "В овраге" исходит именно из этого: у Чехова добро слабо, неповоротливо, инертно (как Матрёна), зло - активно, деятельно. Вместе они образуют единую взаимосвязанную систему. А У Солженицына "система" бескомпромиссно расколота на две части: с одной стороны "праведница" Матрёна, с другой - её односельчане, представленные чуть ли не извергами. С едва скрываемым вожделением описывает Солженицын, как они набрасываются на жалкое наследство ещё не преданной земле Матрёны. Действительно, зрелище неприглядное. Но такова жестокая реальность. Эти люди зарабатывают (а точнее не зарабатывают) тяжким трудом, и им не до сентиментов. По крайней мере, они ничего плохого Матрёне не сделали, что уж их так гнобить-то? Может, если покопаться, и в них что-то хорошее удалось бы обнаружить? Но Солженицын - не Чехов. Он заранее знает, кого отправить в рай, а кого - в ад. Вопрос только в том, на что он при этом опирается. Думается, этические критерии писателя коренились где-то в его делёком детстве. Патриархальный крестьянский быт - вот что на самом деле воплощала в себе Матрёна для Солженицына. Вот её настоящий "подвиг". Идеал писателя - эдакая крестьянская община, где все добрые, все друг другу помогают задаром, все друга друга любят. Тот же колхоз, только "хороший". И вот именно эта самая утопия застит глаза писателю. Ради неё он готов на любую подтасовку. Ну, например, обвинить свиней в "жадности", вследствие чего нежелание Матрёны выращивать свинью оказывается не проявлением лени (а то, что Матрёна ленива, буквально следует из текста), а подвигом самоотречения. Смешно? Не тут-то было. Солженицын, может, и не слишком умён, но чрезвычайно хитёр. Жадный поросёнок "начинает похрюкивать" сразу после матрёниных похорон - когда растроганный читатель в порыве сострадания, как тот самый поросёнок, готов "заглотить" что угодно.
Самое печальное, что за всей этой солженицынской демагогией оказываются похороненными настоящие достоинства Матрёны. Суть этих достоинств можно было бы выразить цветаевской фразой: "закон протянутой руки, души распахнутой". Живое сострадание - колченогой кошке, ссыльному писателю, сирым односельчанкам - вот что вело её по жизни. И это, явно вопреки желанию Ал.Исаича, вполне вписывается в общегуманистическую этику.

И последняя цитата:
она не скопила имущества к смерти.

А вот сам Солженицын, если я не ошибаюсь, скопил. Богатый, говорят, был писатель, в США ранчо имел. Ну, так он же не себя праведником объявлял, а Матрёну...