Галичский "ампир". Часть 2. Начало

Продолжение. Начало:
Галичский "ампир". Часть 1. Предыстория

Далее в списке наконец следует памятник, по всем признакам попадающий “в тему”. Храм в селе Грива (погост Дмитриевский на Гриве) был построен в том же 1803 году:

Помимо неравностороннего восьмерика здесь появилось ещё и пятиглавие на куполе. Будто архитектор посмотрел на мирохановскую церковь и сообразил, что её восьмерик удобен не только для размещения палладианского окна, но и для постановки пяти глав:  уменьшенные угловые грани можно украсить колоннами, а боковые главы пятиглавия поставить непосредственно над образовавшимся микро-портиком, трактовав их как тумбы-аттики или акротерии. Результат получился замечательным и, возможно, определил развитие местной архитектуры на десятилетия вперёд.

Впрочем, неизвестно (по крайней мере мне), “смотрел” ли гривский архитектор на творения мирохановского, или наоборот. Обе церкви были построены практически в одно и то же время не так далеко друг от друга. От мирохановской церкви до Чухломы - километров 15, от гривской - 25 (хотя Грива относилась к Солигаличскому уезду). Не исключено, что обе церкви - творение одного архитектора  (уж больно странное совпадение: палладианские окна объявляются в галичских краях в один и тот же год в двух местах), причём рука этого архитектора, видимо, “затачивалась” в столицах. В пользу этого говорит изысканный ионический ордер капителей, тонкая  отделка люннет. В последующих вариантах люннеты чаще всего будут заменяться простоватым глухим “кокошником”. Помимо всего прочего, изощрённую столичную руку выдаёт ещё и изящный профиль купола. Мне он почему-то напоминает купол Голицынской больницы, построенной в Москве М.Ф.Казаковым примерно в те же самые годы. При том что облик в целом мирохановской и гривской церквей вряд ли может быть отнесён к тогдашнему классицизму. Восьмерик и устремлённость композиции вверх отсылают скорее к барочным образцам. Впрочем, и от барочных образцов эти храмы весьма далеки. Может быть, мастер столичного классицизма попал под влияние “барочного” заказчика?
Имя заказчика гривской церкви сохранилось: некая  Надежда Ивановна Бартенева. Увы, никакой информации об этой даме мне в интернете обнаружить не удалось. Зато нашлась информация о костромских Бартеневых вообще . Я был очень удивлён, когда обнаружил среди них аж целых трёх братьев-архитекторов с московским опытом. Младший из братьев, Никита Григорьевич, 1743 г.р. , работал  в Москве под началом того же П.Р.Никитина, учеником которого был и М.Ф.Казаков.  На старости лет Н.Г. возвратился в родные края, где продолжал деятельность архитектора. В частности, за три года до Гривы он построил церковь в созвучном селе “Бартеневщина”.  Узнав об этом, я ринулся искать фотографию бартеневской постройки. Увы, она не оправдала моих ожиданий:

Дело даже не в том, что это сооружение весьма скромное. К сожалению, в нём очень трудно обнаружить проблеск архитектруной мысли.  Маловероятно, что через три года тот же автор, разменяв 7-й десяток, разразится градом архитектурных новшеств, проектируя гривскую церковь.  Но возможен другой вариант: Надежда Ивановна (дочь среднего брата Ивана Григорьевича?) воспользовалась связями родственников для привлечения из столицы талантливого архитектора. Тогда, правда, сразу возникает другой вопрос: почему столичный талант не использовал свои находки по возвращении из галичской командировки? Объяснение лежит на поверхности: это на севере Костромской губернии можно было себе позволить поставить не слишком модный восьмерик на четверик, да ещё, к удовольствию заказчика, приправить всё это пятиглавием. В столицах такое вряд ли бы прошло: там была совсем другая мода.
Надо отметить, что церковь в Гриве не явилась единственной окрестной новацией. Через пять лет (а по некоторым данным даже чуть раньше Гривы) здесь объявился ещё один тип пятиглавия. Речь идёт о храмах сёл Починок и Михайловское:

В Михайловском храме  (на правом фото) тоже имеют место быть неравносторонний восьмерик и пятиглавие. Правда боковые главы поставлены не на купол, а на четверик, как бы заполняя свободное место перед угловыми гранями. При этом восьмерик низок и широк, чуть ли не всю его высоту занимает круглое окно, а угловые главы настолько протяжённы, что вмещают  тройное полуциркульное окно. В Починке восьмерик был заменён на высокую ротонду, круглое окно  - на прямоугольное, отчего сооружение стало выглядеть, имхо, довольно нелепо. Что касается храма в Михайловском, то образцом архитектурной гармонии он тоже вряд ли может служить, однако это сооружение не лишено достоинств. Впрочем, в данном случае важны не столько достоинства, сколько сходство обоих храмов с ещё одним творением М.Ф.Казакова - церковью Иоанна предтечи в Казённой:

Попытка “цитирования” в галичском случае так же очевидна, как и неспособность соответствовать уровню первоисточника. Примечательно, что и здесь автор попытался “просунуть” неизбежное галичское пятиглавие в едва заметный зазор между четвериком и ротондой (восьмериком). Ещё более примечательно то, что других реплик на интереснейший храм Казакова в России почти не было, да и построен он был Казаковым  на тот момент совсем недавно.  Церкви в Починке и Михайловском демонстрируют, насколько близки к передовому краю русской архитектуры были на рубеже 18-19 веков галичские края, а раз так, то и церковь в Гриве, возможно, следует рассматривать не как образец провинциальной архитектурной “дремучести”, а как попытку поиска новых путей в архитектуре.

Гривский храм располагался на старинном тракте из Солгалича в Буй (теперь это лесная глушь, в которую нелегко добраться. А добраться мне очень хотелось бы хотя бы  по причине недостаточной информативности имеющихся фотографий), что безусловно способствовало его “экспонированию”. Именно этим можно объяснить тот факт, что довольно скоро появились “реплики”.  Впрочем, первая из них выглядит почти как пародия:

Построенная в 1810 году в селе Олешь церковь чрезвычайно неказиста. Однако здесь присутствуют и палладианское окно, и неравносторонний восьмерик с парой колонн по углам, над которыми возвышается нечто, что даже трудно назвать главой. Это просто прямо какие-то готические “пинакли”. Однако в таком контексте особенно ясно видно, что угловые главы играют роль аттика над двухколонным портиком.

Следующая “реплика”, построенный в том же 1810-м году  храм на погосте Успенье что во Льгове, намного ближе к первоисточнику:

Он сохранил практически все определяющие элементы . Тут даже присутствует подобие ионическогой ордера, но только подобие. Всё здесь грубовато, будто вырублено топором. Вместо люннет - кирпичные “кокошники”, купол чуть ли не шатровый. Тем не менее, пропорции сооружения не лищены гармонии. К тому же церковь в Успенье, в отличие от Гривской, неплохо сохранилась,  можно подробно рассмотреть фронтон и переход от него к восьмерику. Именно эти части у Гривской церкви в настоящий момент разрушены. Мы видим, что массивный, вытянутый вверх двусветный четверик украшен с юга и севера грубоватыми портиками. Портиков - два, зато фронтонов - 4.Они охватывают четверик со всех сторон, создавая 4-щипцовую 8-скатную конструкцию на манер покрытий древних псковских храмов. Но там где у псковских церквей - маленькая главка, у Успенской - большой восьмерик. Впрочем, по отношению к стандартам барокко и классицизма он не то что не большой, а, наоборот, довольно маленький. Высота сопоставима с высотой одного только фронтона, а ширина - раза в 2 меньше ширины четверика.  Если бы такой восьмерик был напрямую поставлен архитектором на четверик, то смотрелся бы довольно уродливо. Однако архитектор поступил хитро: он поставил восьмерик на ступень-цоколь “компромиссной” ширины, визуально сгладив переход от 4-ка к 8-ку.  Возможно, аналогичный приём был использован и на Гривской церкви, но вот где не было аналогии  -  так это в решении верха. Успенский храм имеет “срытый” купол, как в Корцове, который при небольшом размере восьмерика визуально теряется, и  пятиглавие существует как бы “в чистом виде”. Создаётся ощущение, что восьмерик увенчан “короной”, составленной  угловыми главами и кокошником-псевдолюннетой. Венчает “корону” центральная глава. В такой трактовке боковые главы перестают воспиниматься как аттики над углами восьмерика, да и сам этот угол не украшается колоннами. Впрочем, с углами не всё так просто. В Успенье применён интересный приём: широкие грани восьмерика выдвинуты наружу относительно угловых граней...

Зревшие в костромской глубинке новации рано или поздно должны были коснуться городов. Первой ласточкой явилась построенная в 1812 году в Галиче Параскевинская церковь:



Впрочем, городская прописка не добавила ей солидности. Это   довольно скромное сооружение. Здесь присутствуют и неравносторонний восьмерик, и палладианское окно, и проч., однако высота четверика понижена почти до уровня трапезной и апсиды, и, как следствие, исчезла устремлённость композиции вверх.  Ощущение “бюджетности” усиливается заменой колонн на довольно невразумительного вида пилястры (капители - на уровне середины окон).  Отчасти реабилитирует архитектора изящное пятиглавие. Это, как и во Льгове, корона, вот только умаление роли купола происходит за счёт понижения его высоты, а не за счёт вогнутости.  Восьмерик настолько мал,  что скорее воспринимается как глава, чем как самостоятельный ярус  
В целом, вид сооружения получился очень своеобразным, но вот насколько он впечатлял, по единственной сохранившейся фотографии судить сложно.
Зато следующий объект списка, храм села Холм (1814)  впечатляет безо всяких оговорок:

Это сооружение так же лишено устремлённости вверх, как и Параскевинская церковь. Вертикальные линии колонн урезаны за счёт уширения горизонтальной линии фриза (на льговском храме фриз отсутствует вовсе). Боковым главым возвращена роль аттиков, при этом размер самих глав невелик, в то время как купол высок и выпукл. О “короне” не может быть и речи  ещё и потому, что люкарны-кокошники отсутствуют. Размер восьмерика не так значительно уменьшен относительно четверика, как у Гривской, Льговской или, тем паче, Параскевинской церквей. Таким образом, унаследовав основные конструктивные элементы предшественниц, церковь в Холме тем не менее явила совершенно иной образ, приближенный к канонам современного ей классицизма. Образ, благодаря удачно подобранным пропорциям, на редкость гармоничный.

В том же 1814 году рядом с Галичем была построена Флоровская церковь:

Она вроде бы “не в теме”: нет ни неравностороннего восьмерика,  ни палладианского окна. Зато здесь, как в Парфеньеве, присутствует ротонда с пятиглавием на куполе. Однако даже беглого взгляда достаточно, чтобы оценить “неродственность” Флоровской церкви Парфеньевской предшественнице. Ротонда первой в разы уменьшена относительно размеров четверика, поставлена на цоколь промежуточного размера. Приёмы из арсенала “чухлоссицизма” . К тому же четверик завершается не раз нам встречавшимся квадро-фронтоном. Впрочем, и индивидуальные особенности бросаются в глаза: купол необычайно крут, вынос главных портиков образует крестообразный план, углы которого застроены. К тому же, вместо четырехколонного портика здесь мы видим по углам четверика парные колонны под раскрепованным карнизом. Приём, характерный скорее для барокко и чаще употребляемый на колокольнях, однако в гали-соличских краях мы его не раз встретим.
В целом архитектура Флоровского храма кажется не совсем удачной. Слишком большой вынос портиков лишает её стройности.

В следующем, 1815-м году, по соседству в Галиче был возведён Благовещенский собор, имеющий и неравносторонний восьмерик, и палладианское окно:

Вот только пятиглавие тут традиционно (впрочем, для здешних мест - НЕтрадиционно) поставлено на четверик. Из Флоровской церкви и Благовещенского собора  можно было бы составить один полный типичный набор элементов  “чухлоссицистской” церкви. Сближает оба памятника вынос портиков (у собора - всех четырёх) и застройка углов между ними, а также использование парных колонн. Правда, у собора карниз не был раскрепован, а в пространство между колоннами вписан эркер (такой приём нам ещё здесь встретится). В целом, облик собора довольно хорошо укладывается в рамки классицизма, разве что гипертрофированный барабан центральной главы с массивными консолями выглядит несколько неорганично.

Середина 2-го десятилетия 19-го века - время наиболее интенсивного строительства храмов рассматриваемого типа. В 1815 году, недалеко от северного берега Галичского озера появляется храм, представляющий собой, имхо, “медианту стиля”. Это Воскресенская церковь погоста Покров-Пема :

Типологически этот храм, по сути, полностью аналогичен Льговскому, однако архитектурное качество здесь значительно выше. Особенно впечатляет пемская “корона”. Форма купола, форма глав, форма кокошников - всё так тщательно подогнано, так изысканно “вылеплено” из кирпича, будто речь идёт о драгоценном деревянном комоде.
Храм впечатляет и изнутри:

Он высокий и просторный. Много света, но нет ощущения “колодца”, нередкого для восьмериков на четверике. На самом деле, изнутри никакого восьмерика не ощущается: отверстие в потолке совершенно круглое.

В том же 1815 году был совсем рядом с Пемой был построен храм в селе Туровское, очень близкий к пемскому не только по набору элементов, но даже и по пропорциям:

Впрочем, одно отличие бросается в глаза:  переход от четверика к восьмерику наглухо закрыт криволинейной кровлей. Уже одного этого,  впрочем, хватило, чтобы кардинально изменить облик сооружения. Образно говоря, если храм в Пеме - “долговяз”, то в Туровском - “пухл”. Доминирование кливолинейных поверхностей и тяжеловесные “тумбы”  создают образ,  отсылающий к памятникам сибирского барокко.
В следующем, 1916, году, было завершено строительство Крестовоздвиженской церкви в Солигаличе, самой масштабной постройки из всех храмов “чухлоссицизма”:



Архитектор не пошёл здесь по пути галичского Благовещенского собора и не стал ограничиваться сооружением “усреднённо-классической” постройки  с лёгким “местным акцентом”. Он поставил перед собой гораздо более амбициозную задачу: по возможности оставаться в русле местных новаций, приспособив их к невиданному для построек даного типа шестиколонному портику. Найденное решение выглядело следующим образом: отказ от 8-скатного покрытия 4-ка по фронтонам в пользу 2-скатного и размешение над 4-ком  необычайно высокой ступени - цоколя, позволившей возвысить неравносторонний  восьмерик и сохранить характерное вертикальное устремление композиции даже при наличии масштабного 6-колонного портика. Обширные грани цоколя лишены какой-либо декорации, их “рубленым” очертаниям вторят необычные прямоугольные окна. Так же необычны акцентированные угловые парные колонны, вынесенные относительно стен восьмерика. Каждая колонна имеет собственный стилобат, каждая пара - собственный антаблемент, обособленность которого подчёркнута раскреповкой. Композиция завершается тумбой, на тумбах покоятся боковые главы пятиглавия. Тумба выступает в качестве аттика - эта её роль в данном случае совершенно очевидна. Всё построение, начиная от стилобатов и заканчивая главой, образует мощную вертикаль, перекликающуюся с вертикалями колонн основного портика. Храм увенчан опять-таки необычно крупной и высокой центральной главой, завершающей монументальную композицию.
В целом, архитектор с честью справился с поставленной задачей, вот только  храмов о 6-колонных портиках в этих краях больше не строили.

В том же 1816 году к западу от Галичского озера на погосте Никола на Быстрых была построена церковь, являющаяся почти полным аналогом Флоровской церкви Галича:

Главное  отличие, если не принимать в расчёт изящество архитектуры, ступенчатость круглого цоколя над восьмискатной кровлей.

Сооружённый в следующем 1817 году в селе Богородское (совсем рядом с Галичем)  храм - пример того, как некогда новые веяния становятся рутиной:


В архитектуре сооружения присутствуют практически все характерные особенности “чухлоссицизма”, однако они кажутся механически скопированными без какого-либо  архитектурного осмысления.

Продолжение:
Галичский "ампир". Часть 3. Продолжение и закат